При каждой церкви — школа

Священник Алексей Хотеев – о становлении приходских школ на территории современной Беларуси во второй половине XIX века.

Важная просветительская задача Церкви — христианское воспитание и образование. Во второй половине XIX в. значительным шагом в этом направлении было развитие системы народных школ.

Первые шаги к устройству народных училищ предпринимала еще имп. Екатерина II, а «Правила» народного просвещения, утвержденные имп. Александром I в 1803 г., предполагали активное участие в этом деле приходского духовенства. Однако государственные и частные инициативы не сразу достигали должного эффекта. Учебные заведения делились по сословному признаку, программы были слишком насыщенными, забота об образовании крепостных возлагалась на помещиков, которые, за редкими исключениями, не были заинтересованы в этом деле, в казенных имениях не хватало финансирования и проч. При имп. Николае I роль духовенства в деле народного образования была еще раз особо подчеркнута в Уставе 1828 г. Со стороны Церкви также были приняты соответствующие меры. Указ Святейшего Синода 1836 г. вменил в обязанность приходскому духовенству бесплатное начальное обучение крестьянских детей, а Устав духовных консисторий 1841 г. вменял в обязанность духовных правлений заботу об открытии церковноприходских школ.

Известным ревнителем в деле народного просвещения и образования на белорусских землях был митр. Иосиф Семашко. В 1864 г. при 450 храмах Литовской епархии (в которую входили губернии Виленская и Гродненская) насчитывалось 260 школ для простого народа, а в 1868 г. (в год кончины митр. Иосифа) их было уже 468. Увеличение количества начальных народных училищ в 60-е годы связано, конечно, с теми широкими преобразованиями, которые проводило правительство имп. Александра II. Крестьянин освобождался от крепостной зависимости, но и помещик освобождался от обязанности заботиться об образовании крестьянина. Однако последний, согласно своему новому статусу, должен был ориентироваться в законодательных нормах, подписывать договора, вести учет кредитных средств и проч. Неграмотность крестьянства открывала широкие возможности для злоупотребления как со стороны чиновников, так и со стороны прежних господ-помещиков. Сам крестьянский быт, насыщенный тяжелым трудом всей семьи от мала до велика, не представлял благоприятных условий для учебы. Курс «наук» мог преподаваться в зависимости от земельных работ только с осени до весны. Преимущественный возраст учеников – девять-одиннадцать лет. Для взрослых крестьян были учреждены т.н. «воскресные» школы, в которых занятия проводились по воскресным и праздничным дням.

Привлечение к делу народного образования духовенства показывает, что целью образовательной программы было не только распространение необходимых практических знаний, но и воспитание. Понятно, что соединение образовательного и воспитательного процесса в школьной педагогике — дело очень непростое, а для нашего времени, прямо скажем, проблемное. Конечно, в приходских школах того времени было уделено преимущественное внимание предметам собственно религиозным: вероучению, краткой библейской истории, объяснению заповедей и молитв (что обычно называется собирательно — Закон Божий). Но здесь сразу надо иметь в виду то, что на Руси целыми столетиями не было никакого народного духовного образования кроме преемственного сохранения патриархальных христианских традиций в семье. И наряду с положительными примерами народного благочестия здесь бытовали самые темные народные суеверия! Отрадное исключение на этом фоне общего невежества представляют приходские школы Украины, получившие свое распространение с цветущих времен знаменитых братств XVI в. Что же касается белорусских земель, то здесь забитость и бесправность простого народа усугублялась духовным порабощением, которым была Брестская уния. В результате многие вообще терялись при ответе на вопрос, в какого Бога они верят. Невежество же сочеталось еще и с равнодушием. В таких условиях школьное преподавание религиозных основ есть важный шаг в миссионерском отношении.

Кроме собственно религиозных предметов преподавались начала чтения, письма и арифметики. Изучение церковнославянской азбуки было необходимо для чтения и пения молитв. Большое значение, безусловно, имело знакомство с русским языком. Здесь приходится слышать недовольные замечания в адрес «русификации». Однако перед народной школой стояли в первую очередь практические задачи, и для крестьянина было необходимо знакомство с языком, на котором издавались государственные законы и велось делопроизводство. И здесь возникает вопрос: на каком другом языке, как не на «местном диалекте крестьянского наречия» можно было вести обучение детей белорусских крестьян в их собственных хатах? И кто, как не священник, нередко сам выходец из крестьянской среды, мог лучше всего находить общий язык со своими прихожанами? Странно было ожидать от русской администрации края решительных шагов к поощрению изучения белорусского языка, когда в научном отношении вопрос о нем только ставился, а сами белорусские поэты и писатели употребляли то польский, то русский алфавит, сетуя в переписке на отсутствие единых грамматических норм даже в нач. XX в. (первая учебная грамматика Б. Тарашкевича вышла, как известно, в 1918 г.).

Показательна статистика количества приходских школ, приведенная известным белорусским церковным историком Г. Киприановичем на к. XIX в. В четырех белорусских епархиях (включая частично территорию совр. Литвы) было 6702 народные школы (церковноприходские школы, школы грамоты и народные училища) с 213936 учащимися. Храмов же было 1855. Значит, на один храм приходилось в среднем 3 школы. Известно также, что самый высокий процент учащихся детей школьного возраста был в Могилевской (34%) и Гродненской (26,7%) губерниях, а самый низкий в Виленской (7,6%) и Витебской (8,3%). Таким образом, высокие показатели приближались к европейскому уровню, а низкие были не худшими по России в целом.

Священник Алексей Хотеев

«Воскресение», № 8 (97), 2007 г.