Светильники веры

Презентация книги Л.Ф. Гришановой – заведующей церковно-археологическим музеем Могилевской епархии при Духовно –просветительском центре им. святителя Георгия Конисского».

В книге «Светильники веры» собраны статьи, связанные между собой тематически и по смыслу: посвященные пребыванию в Могилеве последнего российского императора Николая II, некоторые – истории церквей, являвшихся памятниками истории и архитектуры, которые уничтожались как культовые сооружения, а особенно – судьбам людей, горожан города Могилёва.

Могилевская земля обильно полита кровью священников, расстрелянных за верность христианским заповедям. Жизни многих служителей Божьих завершились в местах ссылок и заключения. Одна из случайных встреч приоткрыла славную страницу в истории с увековечением памяти украинских казаков, погибших в XVII веке в сражении с войсками польского короля Яна Казимира II.

Советская власть внушала нам долгие годы, что все мы – винтики и колесики единого механизма, незаменимых нет. Православная вера учит тому, что каждый человек создан по образу и подобию Божиему, обладает свободой выбора и наделен душой, не исчезающей бесследно после физической кончины.

Ключевые слова данного издания: священномученик, Николай II, горожане, фотографии, документы, вера.

Рассказ о своей книге, ее героях и работе над ней начну с цитаты белорусского поэта Алеся Рязанова: «Половину жизни устремляюсь в мир, половину—возвращаюсь из мира, половину жизни пишу на дороге свои имена, половину—зачеркиваю написанное, половину жизни расту от земли, половину—расту с землею и все меньше во мне меня, и все больше бесконечности».

Чем больше стремлюсь к установлению имен новомучеников, сбору сведений об их судьбах, тем больше и во мне бесконечности, о которой сказал поэт. Священник Георгий Соколов, написавший отзыв на книгу, заметил: «Удивительным образом находятся люди, книги, фотографии… Кажется, что Господь специально «ждет» человека, которому можно было бы доверить воскрешение прошлого» (Л. Ф. Гришанова «Светильники веры», стр.233).

В книге «Светильники веры» собраны статьи о событиях, связанных с отношением государства к Церкви: кампании по изъятию церковных ценностей, проведении всесоюзной переписи 1937 года, результаты которой оказались «неудобными» для советских властей, о репрессиях и уничтожении служителей Божиих. Журналистские расследования неразрывно связаны со сбором экспонатов для церковно-археологического музея Могилевской епархии, которым заведую со времени его основания. В этом деле меня незримо ведет Промысел Божий.

Случай из практики, благодаря которому в будущем музее появились первые экспонаты и было написано несколько статей о замечательном протоиерее Евгении Лопатинском. Шесть лет назад приехала в районный центр Могилевской области – городок Климовичи – для сбора сведений о священнике, который во время войны помогал партизанам. Созвонилась с местной жительницей, сопровождавшей меня в хождениях по райцентру, обратилась в районный      музей, где мне предоставили документы о деятельности местного партизанского отряда «За Родину». Когда уже всё сделали, местная жительница обратила мое внимание на женщину, которая вышла из-за угла дома, словами: «Вот эта женщина – внучка священника Вячеслава Лопатинского, служившего в нашей церкви Архистратига Михаила в 1950-е годы». «Давайте догоним ее», – предложила я. При знакомстве с внучкой священника стала интересоваться его биографией, спрашивать, сохранились ли у потомков его фотографии. Внучка, а ее звали Людмилой, пояснила, что после школы уехала поступать в техникум, потом работала вдали от Климович, вышла замуж, т.е не вникала в деятельность деда-священника. Ее и сестру дедушка и отец, тоже бывший священником, не заставляли ходить в храм. Фотографии сохранились, есть и заметка о жизни дедушки, напечатанная после его смерти в «Журнале Московской патриархии». Мы вместе отправились домой к Людмиле Евгеньевне, где довелось ознакомиться с некрологом и увидеть фотографии. Несколько из них, связанных с его служением в Западной Белоруссии, внучка передала в дар для будущего музея, пообещав поискать позже еще какие-нибудь документы. По их поводу я позвонила Людмиле только через несколько лет. Она сказала, что в сарае нашла дедушкины документы. За ними я отправилась в свой выходной день на электричке. Усилия оказались вознаграждены сторицей. Давнишний некролог в журнале был лишь «верхушкой айсберга» судьбы протоиерея. Документы приоткрыли славную страницу в истории с увековечением памяти украинских казаков, погибших в XVII веке в сражении с войсками польского короля Яна Казимира II. Как оказалось, Вячеслав Лопатинский, получив до революции инженерное образование, в 1910-1914 годах принимал участие в сооружении мемориального комплекса «Казацкие могилы». Начальник Свято-Георгиевского скита на «Казацких могилах» Волынской епархии в местечке Берестечко иеромонах Феофил в удостоверении писал : «Дано сие почетному дворянину Вячеславу Маркелловичу Лопатинскому в том, что он производил на «Казацких могилах» железобетонные работы, каковые выполнял аккуратно, с полным знанием своего дела, причем во все время шестимесячной работы Лопатинский вел себя всегда трезво и благонравно, что удостоверяю своей подписью с приложением монастырской правительственной печати». Об участии Лопатинского в строительстве гигантской солеи (возвышение перед иконостасом), где могло стоять не менее сотни священников, возведении подземного храма-крипты, из которого в наземную церковь поднималась каменная пустотелая колонна, заполненная казацкими останками, рассказано в статье «Жизнь – Родине, душа – Богу» (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр. 69). Среди документов, переданных в музей, оказались послужной список священника, различные удостоверения о строительстве и ремонте белорусских храмов, а также Патриаршая Грамота за подписью Патриарха всея Руси Алексия I.

Как ищутся имена? Вот, например: справка от 31 мая 1942 года, выданная отцу Вячеславу Лопатинскому за подписью Павла Кирика, секретаря епископа Витебского и Полоцкого Афанасия (Мартоса), послужила поводом для архивных изысканий о судьбе этого епархиального служителя. Репрессированный после Великой Отечественной войны и приговоренный к 10 годам лишения свободы с отбыванием в ИТК, но освобожденный через пять с половиной лет со снятием судимости, отец Павел Кирик служил с 1960 по 1967 годы настоятелем церкви в городе Шклове Могилевской области. В 1961 году в областной партийной газете была напечатана статья «Документы изобличают», в которой священник Павел Кирик голословно обвинялся в сотрудничестве в годы Великой Отечественной войны с оккупантами, т.к. с марта 1942 года по 1944 год служил секретарем епископа Афанасия (Мартоса). Священник написал «Докладную записку» на имя уполномоченного по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Могилевской области, в которой изложил факты, говорящие о его патриотической деятельности в годы войны. «Записка» сохранилась в Госархиве Могилевской области. На ее основе была написана статья «Война в судьбе протоиерея» (Л. Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр. 75). Приведу лишь факты из биографии священника о помощи партизанам. Отец Павел Кирик доставлял патриотам лекарства через своего брата, укрывал советского офицера, способствовал спасению евреев—все под угрозой расстрела. Его родной брат Борис Кирик имел до принятия сана образование фельдшера. В годы войны он собственноручно выкопал под полом церковного дома огромный погреб, в котором устроил госпиталь на 10 коек для партизан. Отец Борис выписывал рецепты, а отец Павел покупал по ним лекарства в аптеке у фармацевта, которым работала дочь знакомого священника. Еженедельно к секретарю епископа приезжал из деревни за лекарствами брат. Фашисты арестовали Бориса Кирика с женой и двумя прихожанами. Отца Бориса поместили в концлагерь, где пытали, на теле живого человека вырезали кресты и посыпали раны солью, но священник никого не назвал—ни брата, ни аптечную служащую. «Факт снабжения мною лекарствами подземного госпиталя брата засвидетельствован одним из партизанских командиров и справка об этом была предоставлена моей женой в Верховный Совет СССР при прошении о пересмотре моего дела, где и хранится»,- писал отец Павел Кирик (Л.Ф.Гришанова, «Светильники веры», стр.76).

Могилевская земля обильно полита кровью священников, расстрелянных за верность христианским заповедям. Жизни многих служителей Божьих завершились в местах ссылок и заключения. Так земные пути трех архиереев, занимавших Могилевскую кафедру в период с 1929 по 1937 год, оборвались осенью 1937 года архиепископы Феодосий (Ващинский), Павлин (Крошечкин), Александр (Раевский) были расстреляны.

Свое выступление я начала с рассказа о промыслительном знакомстве с внучкой священника Вячеслава Лопатинского. Промысел Божий стал толчком к написанию статьи «От зари утренней», посвященной памяти архиепископа Павлина (Крошечкина) (Л.Гришанова, «Светильники веры», стр.50). Об этом архиерее, служившем ранее в Рыльске, Перми, Калуге, написаны книги. Казалось бы, что нового можно добавить к известным прежде фактам? Но автору приходилось встречаться с людьми, которые лично знали Владыку. Например, Мария Погужельская рассказывала о том, как с матерью ходила в могилевскую тюрьму, чтобы передать архиепископу продуктовую передачу. На всю оставшуюся жизнь она запомнила руку с белым платочком, высунувшуюся в окно и прощально махавшую им вслед. Мой рассказ начинается с повествования о неординарном событии, связанном с находкой в XXI веке на пепелище старого дома фотографий, на одной из которых запечатлен архиепископ Павлин. Чудесность события заключается в том, что женщине, нашедшей фотографии, накануне приснился сон, в которой ей явился священномученик. Она узнала его по изображению на стене одного из могилевских храмов. Утром могилевчанка, проживающая в частном секторе, проходила мимо необычного деревянного дома, пристроенного к каменным колоннам. Словно в трансе она толкнула калитку в чужой двор, где рассмотрела здание, обезображенное пожаром. Бывшая учительница приметила одну стену, неопаленную огнем. После тушения пожара обои на ней набрякли и отвалились вместе с газетами 30-х годов, на которые были наклеены. На них лежали веером три старые, но хорошо сохранившиеся фотографии. На одной был запечатлен священник в парадном облачении с посохом в руках, с наперсным крестом и панагией, покоящимися на груди. На обратной стороне снимка имелась надпись, свидетельствующая о том, что даритель—архиепископ Могилевский Павлин. На другой фотографии была увековечена мать архиерея – Евдокия Крошечкина, приехавшая в Могилев вслед за сыном. Она скончалась через несколько месяцев после ареста сына и похоронена на местном кладбище. Кстати, автограф архиепископа сохранился не только на найденном снимке, но и на священном Евангелии и на фотографии, подаренными Владыкою хозяевам дома, где он квартировал в Могилеве. До сих пор реликвии сохраняются их потомками. О судьбе хозяев, репрессированных в довоенные годы, тоже рассказывается в статье.

О местах Могилева, связанных с судьбою уроженца нашего города Митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа (Чернова), повествуется в статье «Луполово: истории улиц Кожевенных» (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр.168). Ваня Чернов вырос на улице 2-ой Кожевенной, в его биографии вместились 20 лет, проведенных в лагерях и ссылках. В Могилеве живут родственники, дети и внуки духовных чад новомученика, с которыми он всю жизнь поддерживал связь в письмах, бережно сохраняемых в семьях потомков.

«У Бога все живы» – это известное выражение стало названием статьи, посвященной судьбе священника Порфирия Костко, служившего настоятелем на протяжении 30 лет после смерти своего тестя, предыдущего настоятеля – священника Александра Катырло (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр.133). Отца Порфирия, в 1931 году из церкви выгоняли комсомольцы со словами: «Довольно тебе, поп, по коврам ходить и кадилом кадить, иди и работай», а в годы нахождения в Могилеве Ставки Верховного Главнокомандующего армией и флотом сам император Николай II просил у него благословения (воспоминания об этом оставила одна из дочерей священника, хранится у потомков и фотография, где в 1916 году запечатлен внук тестя Александра Катырло, гимназист Николай, в окружении царевича Алексея).

В статье «Пасхальный перезвон», написанной по архивным материалам и страницам местной газеты 1927 года (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр. 63), приводится факт «раскулачивания настоятеля Вейнянской церкви – как секретарь партячейки совхоза «Вейно» привез к себе домой настенные часы и обменял забранного у священника кабана на собственную свинью, которую сдал в совхоз. В первый раз отца Порфирия арестовали в 1931 году и вскоре отпустили. После первого ареста изгнанный из церкви священник работал сторожем, бухгалтером. Всю его семью, в которой выросло пять детей, признали «лишенцами», т.е. лишенными гражданских и избирательных прав. Повторно по доносу священника Порфирия арестовали 1 марта 1938 года (известно, что только за январь и половину февраля 1938 года в Могилеве было арестовано 527 человек!) На тот момент Порфирий Иосифович, перенесший крупозное воспаление легких, был очень слаб, к тому же у него началась гангрена ног. Позже родственники узнали от одного из надзирателей, что в камере с ним находился епископ, который сутками ухаживал за больным. По постановлению особой Тройки НКВД БССР от 21 сентября 1938 года протоиерея Порфирия Костко расстреляли в числе 18 могилевчан, арестованных как участников «шпионско-повстанческой организации», состоявшей из служителей и выходцев из семей служителей религиозного культа. Несмотря на тяготы, понесенные детьми священника из-за отцовского служения Богу, его дети выросли патриотами. Две дочери были арестованы фашистами за связь с партизанами, их пытали в гестапо, а потом расстреляли. Оккупанты также арестовали жену священника, еще одну его дочь с мужем и детьми, но не успели расстрелять – они убежали при бомбежке города советской авиацией. На фронте воевал единственный сын священника, скончавшийся в госпитале после ранения. Такие истории, когда дети священников отдавали жизнь за освобождение Родины от немецко-фашистских оккупантов не единичны.

В Могилеве известны имена подпольщиц Ольги Николаевны и Татьяны Карпинских (именем дочери названа улица), отец и соответственно дедушка которых был священником Николаем Жудро. О лишениях, выпавших на долю семьи при советской власти, в связи с родством со служителем религиозного культа, об их подпольной работе в оккупированном Могилеве и об испытаниях, перенесенных после ареста, рассказывается в статье «Дерево узнают по плодам» (Л. Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр. 100). Мать и дочь пытали на глазах друг у друга, но они никого не предали. В июле 1943 года их казнили. Посмертно Ольгу Николаевну наградили орденом Ленина, а героическую внучку священника Николая Жудро –орденом Великой Отечественной войны I степени.

От воспоминаний о репрессированных священниках и о тех, кто отдал жизнь за Родину в годы Великой Отечественной, перенесемся к статьям, связанным с памятью о царственных страстотерпцах.

Память о пребывании императора Николая II в Могилеве в годы Первой мировой войны передается из поколения в поколение. В статье «Автограф императрицы» (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр.17) рассказывается о том, как в семье могилевчанки Ольги Звонниковой хранили книжечку, доставшуюся ее матери от брата – участника Великой войны. Книжица с автографом императрицы Александры Федоровны издавалась многочисленным тиражом к Рождеству и Пасхе, предназначавшимся солдатам в качестве праздничного подарка. О судьбе семьи, перенесшей много страданий и пользовавшейся молитвами из подаренной книги, сохранившей ее, несмотря на революцию, преследование советской властью, войну, бомбежки, и ведется рассказ в упомянутой статье.

В очерке «Дары могилевчан Николаю II» (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр.11) повествуется о том, как могилевчане подносили в 1914 году памятный подарок царю – серебряную модель церкви-памятника в деревне Лесная, построенной на месте победы императора Петра Великого над шведами в Северной войне. О том, как готовились к его встрече с хлебом-солью, в связи с прибытием в Могилев в качестве Главнокомандующего Ставкой, и как встречали. На основе документальных данных воспроизводится описание встречи в Могилеве Государыни с великими княжнами. В частности, как 80-летняя мать могилевского архиепископа Константина-Августа Булычева не соизволила снять, подавая руку Императрице, толстую шерстяную варежку, дескать, потому, что под теплой парой у нее была надета вторая, с тесемкой вокруг шеи.

Царская семья «оживает» на страницах книги благодаря общению с людьми, относительно недавно жившими в нашем городе. Еще в 1950-х годах в Могилеве жила племянница того же архиепископа Константина, которую при советской власти нигде не брали на работу, хотя до революции она окончила Парижский университет. Женщина выживала за счет помощи верующих и платы квартирантов, которым сдавала часть дома. Воспоминания о последнем императоре хранят не только люди, но и места, связанные с его пребыванием в Могилеве, из которого, как теперь принято говорить, начался крестный путь императора Николая Романова на Голгофу.

В книге есть статья «Призрак Ставки на старой площади» (Л.Ф.Гришанова, «Светильники веры», стр.23), в которой рассказывается о судьбе здания дворца губернатора, где находилась Ставка Верховного Главнокомандующего. Внешний вид исторического здания запечатлен на многих фотографиях того времени и кадрах дореволюционной кинохроники. До Великой Отечественной войны в нем располагался Дом пионеров, во время оккупации – комендатура. При отступлении фашисты взорвали здание.

Когда Николай Романов вернулся после отречения от престола в Могилев простым полковником, то здесь состоялась его встреча с матерью Марией Федоровной. Телеграмму в вагон к ней носил телеграфист Борис Гульцов (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», «На службе царю и Отечеству», стр.34), рассказавший о памятной встрече родным на склоне своих лет.

В Могилеве в 2000 году, после канонизации царя в лике святых страстотерпцев, нашелся его портрет («Свято-Никольский женский монастырь», редактор – настоятельница монастыря игумения Евгения (Волощук), 2004 г.,). Здание бывшего коммерческого банка передали под учебное заведение. Его директор пригласила священника для освящения кабинета, где ранее произошло самоубийство директора банка. Священник перед освящением поинтересовался: нет ли в университете какой-нибудь иконы. Женщина вспомнила о том, что несколькими днями ранее рабочие обнаружили в подвале портрет Николая II. Может быть он, подойдет? Священник освятил портрет. Позже, после просьбы могилевского архиепископа, икону передали в Свято-Никольский монастырь. Во время торжеств, связанных с перенесением образа в обитель, 90-летний старец Симеон Халипов рассказал о том, что семилетним мальчиком получил из рук Царя в Никольском храме золотой пятирублевик. Монету он хранил всю жизнь, а после принесения иконы Царственного Страстотерпца старик передал ее в дар монастырю. Золотой пятирублевик помещен под стекло иконы.

Об отношении советской власти к Церкви можно говорить долго, но в качестве примера приведу свою статью «Сокровища …для голодающих Поволжья» (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр.39). В 1922 году в стране проводилась кампания по изъятию церковных ценностей для оказания помощи голодающим Поволжья. Из-за отсутствия еды страдало более 20 млн населения, около миллиона человек скончалось из-за истощения. Однако изыскание средств на приобретение продуктов питания для голодающих за счет конфискации имущества, принадлежавшего общинам верующих различных конфессий, являлось прикрытием для иных целей большевиков. В кампании помощи голодающим ради придания видимости добровольного характера сдачи церковных сокровищ разрешили участвовать Патриарху Тихону. Он обратился с посланием к пастве с призывом к сбору средств. Верующие добровольно собрали около 9 млн. рублей. После этого власти приступили к принудительному изъятию церковных ценностей. В статье с помощью архивных документов рассказывается о том, как происходило изъятие в Горецком районе. За утаивание от властей послания Патриарха Тихона, в котором Святейший негативно отзывался о конфискации богослужебных предметов, ГПУ арестовало архиепископа Константина (Булычева) и нескольких священников, которых обвинили в недоносительстве. По официальным данным, в 1922 году, в связи с изъятием церковных ценностей, в Могилевской губернии расстреляно духовных лиц разного звания – 61 человек, в Белоруссии – 201 священник. В стране было собрано более 33 пудов золота, около 24 пудов серебра, более 3,5 тысяч бриллиантов. Изделия из драгметаллов отправляли в переплавку. Из переплавленного серебра чеканились серебряные рубли и полтинники с изображением на аверсе кузнеца, перековывающего мечи на орала. Такая монета имеется в нашем музее Могилевской епархии. На приобретение продовольствия для голодающих израсходовали чуть более миллиона рублей. Львиная доля средств использовалась для оплаты работы комиссий по изъятию, транспорта, грузчиков, содержания партийного и советского аппарата. Часть денег предназначалась «на разжигание мировой революции», выделялись «сребреники» и для проведения кампании антицерковного раскола…Немало золота и бриллианта банально разворовали комиссары.               

Каждый волен по-своему относиться к изложенным фактам. Кто-то ворует, а кто-то всю жизнь хранит золотой пятирублевик, подаренный Царем и на склоне жизни передает его в храм. Советская власть внушала нам долгие годы, что все мы – винтики и колесики единого механизма, незаменимых нет. Православная вера учит тому, что каждый человек создан по образу и подобию Божиему, обладает свободой выбора и наделен душой, не исчезающей бесследно после физической кончины. Каждый сделает свой выбор в пользу отождествления себя с никчемным винтиком или подобием Господа Бога.

Уроженец Могилева архиепископ Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов) говаривал: «Маленькая церковь, от земли не видно, а столп горит до неба» (Л.Ф. Гришанова, «Светильники веры», стр. 96). Столпом света может быть и душа человеческая, и жизнь отдельно взятого «светильника веры».

Людмила Гришанова, автор книги «Светильники веры», заведующая церковно-археологическим кабинетом Могилевской епархии.

oroik.by