Ф.М. Достоевский в искаженном сознании современности

Иваненко Николай Михайлович, заместитель директора по учебной работе Государственного учреждения образования «Вилейская гимназия № 2», об искажениях в понимании личности и творчества великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского.

Современный мир настойчиво доказывает нам насколько легче прославиться в грехе, нежели в истине. Осмеиваются вековые идеалы, развенчиваются великие личности, утверждавшие своей жизнью и творчеством эти идеалы, смело разрушаются основы воспитания. Всего-то и опор осталось у народа – Церковь да классическая литература, хранящая язык и нравственность. Именно органичное сочетание высочайшей христианской нравственности и гениальной художественности возвели русскую литературу на высоту всемирного первенства. И здесь особая роль принадлежит Федору Михайловичу Достоевскому. Никто в мировой литературе не утверждал с такой силой нравственные идеалы, основанные на православной вере, и никто так глубоко не постигал смысл русской жизни, как он. Именно Достоевский открыл «русский свет» для мира и сказал миру: «Судите наш народ не по тому, что он есть, а по тому, чем желал бы стать. А идеалы его сильны и святы…»¹.

В своей речи на могиле Достоевского 1 февраля 1881 года Владимир Соловьев дал точную характеристику творческих исканий писателя: «Любил он, прежде всего, живую человеческую душу…, торжествующую над всяким внешним насилием и над всяким внутренним падением. Приняв в свою душу всю жизненную злобу, всю тяготу и черноту жизни и преодолев все это бесконечной силой любви, Достоевский во всех своих творениях возвещал эту победу. Изведав Божественную силу в душе, пробивавшуюся через всякую человеческую немощь, Достоевский пришел к познанию Бога и Богочеловека. Действительность Бога и Христа открылась ему во внутренней силе любви и всепрощения, и эту же всепрощающую благодатную силу проповедовал он как основание и для внешнего осуществления на земле того царства правды, которого он жаждал и к которому стремился всю свою жизнь»².

Преподобный Иустин (Попович), великий сербский богослов двадцатого века, в роду которого семь поколений православных священников и которому принадлежит авторитетное и наиболее полное на сегодня исследование религиозных воззрений Достоевского, называет писателя всечеловеком, пророком, апостолом и мучеником.

В своем докладе «Достоевский и христианство» известный российский богослов А.И. Осипов отмечает: «Хотел Достоевский показать и показал со всей силой своего таланта, что живет Бог в человеке, живет в человеке добро, несмотря на всю ту наносную грязь, которой покрывает он себя. Он убежден был, что потому и грешит человек, потому и зол он часто и дурен, что не видит красоты своей подлинной, не видит души своей настоящей. Именно об этой красоте, представшей духовно очищенному взору человека, говорил Достоевский, когда утверждал, что «красота спасет мир»»³.

И красота эта спасающая, как правило, открывается человеку в страданиях, через мужественное несение им своего жизненного креста. Устами пьяницы Мармеладова из «Преступления и наказания», когда он говорит о Страшном суде, Достоевский возвещает о всепрощении Господнем тем, кто стяжал смирение: «И возглаголят премудрые, возглаголят разумные: «Господи! Почто сих приемлеши?» И скажет: «Потому их приемлю, премудрые, потому их приемлю, разумные, что ни един из сих сам не считал себя достойным сего»… И прострет к нам руце Свои, и мы припадем… и заплачем… и все поймем! Тогда всё поймем… и все поймут».⁴

Плохо душе той, которая не чувствует необходимости несения креста в смирении и покаянии. Как не подходят такие истины современному миру, горделиво смакующему пороки! 

В Достоевском ярко проявился не только дар художественного слова, но и религиозная одаренность с высоким чувством нравственного долга, чуткость и доброта, дающие ему возможность глубокого и искреннего покаяния и смирения. Так в 1846 году (писателю было 25 лет) в письме к брату он пишет о себе: «Натура моя подлая и слишком страстная: везде-то и во всем  я до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту переходил.»⁵ Это и другие его покаянные признания часто являются основанием для утверждения, что Федор Михайлович был человеком страстным и склонным к грехопадениям. Современное, искаженное грехом сознание воображает такие картины грехопадений, о которых Достоевский в свое время, возможно, даже не слышал. Его покаянное мнение о себе можно рассматривать примерно так же, как мы рассматриваем покаянные молитвы святых.

С неподдельным интересом встретили многие любители творчества великого писателя сериал «Достоевский» режиссера Владимира Хотиненко по сценарию Эдуарда Володарского. Тем более, что исполнитель главной роли – Евгений Миронов, блестяще сыгравший князя Мышкина в сериале «Идиот» режиссера Владимира Бортко. Но оказалось, что фильм не оправдал наших ожиданий. Уж очень сомнительный сценарий положен в его основу. Иерей Александр Шумский назвал сериал пародией, скверным анекдотом о Достоевском. «Жизнь, полная страстей», в которой великий писатель и религиозный мыслитель, «гений отзывчивости, дышавший православием», заставивший полмира задуматься о смысле жизни, предстает перед зрителем жалким и отвратительным типом⁶.

Тем не менее, многие «православные» восторгаются фильмом. Вот цитата из портала «Русская народная линия»: «Авторы фильма хотели без обиняков продемонстрировать, что как человеческая личность великий писатель был не лишен человеческих слабостей и вполне серьезных пороков и страстей, но таков, видно, был крест его, учителя народов. Для создателей картины Достоевский – это писатель, который «буквально ногами своими» прошел по страницам своих будущих романов, в том смысле, что все драмы и трагедии своих героев он пережил в своей жизни. Фильм о Достоевском актуален, интересен и полезен широкому кругу зрительской аудитории, включая и молодежь, особенно ее! В этом и была сверхзадача создателей картины».⁷

Если внимательно просмотреть фильм, то сверхзадача его создателей становится ясной. Редкие кадры фильма могут вызвать уважение к писателю, а в основном он предстает перед зрителем нищим, убогим, слабым, зависимым и неприятным человеком. Вот вам – ваш русский гений: сам весь в пороках и страстях, а разглагольствует о высоких материях! 

Никто не станет оспаривать факт, что кино является мощнейшим оружием и этот сериал рассчитан на молодое поколение россиян и славян в целом, которое плохо знает Достоевского и его творчество. Им хотят навязать ложный образ, представляя величайшего писателя физически и морально убогим. 

После каторги Федор Михайлович попадает в Семипалатинск, где встречает свою первую жену, которую играет Чулпан Хаматова. Достоевский влюбляется и ведет себя крайне несдержанно – на глазах пьяного мужа нагло целуется с любовницей. Далее, читая в аудиториях свои произведения, он все время одним глазком посматривает на публику, выискивая симпатичных женщин. Сериал представляет нам человека с маниакальной сексуальностью. Лишь в промежутках между постельными сценами Достоевский наспех обличает Герцена или Тургенева в отсутствии патриотизма, говорит высокопарные слова о русском народе, Православии, Церкви. И эти его слова воспринимаются как лицемерие.

В Баден-Бадене Тургенев в споре обвиняет Достоевского в том, что тот когда-то в пьяном виде изнасиловал маленькую девочку. Федор Михайлович в гневе бросается на обвинителя, но не делает ни малейшей попытки опровергнуть само обвинение. Более того, в этой сцене Достоевский ведет себя как человек, испуганный раскрытием его страшной тайны. У зрителя вполне может сложиться впечатление, что писатель не только женолюб и игрок, но еще и педофил. Евгений Миронов с присущим ему талантом изображает именно такого Достоевского.

С писателем в сериале постоянно случаются эпилептические припадки, и выглядит это почти карикатурно. Относительно болезни Достоевского до сих пор идут споры. Есть основание полагать, что у него все же была не эпилепсия, а какое-то другое нервное заболевание. Ведь в то время эта болезнь не была изучена и за неё нередко принимали схожие по внешним признакам нервные расстройства. Современной медицине известно, что после настоящих эпилептических приступов происходит заметное снижение интеллекта и творческих способностей, а у Федора Михайловича от романа к роману возрастает четкость и глубина мысли.

В заключительной серии есть эпизод, где Достоевский спрашивает свою жену, донесла бы она в полицию, если бы услышала, как двое молодых людей собираются взорвать Зимний дворец, то есть убить Царя. Анна Григорьевна ответила, что ей очень стыдно, но она не стала бы доносить. Достоевский говорит, что тоже не стал бы. Таким образом, получается, что все произведения, все дневники, в которых он разоблачает безбожное нигилистическое миропонимание, есть временное его заблуждение и Достоевский уже сам готов перейти на сторону нигилистов.

В сериале писатель полон сомнений и в конце он говорит городовому, что не уверен в существовании Бога. «В течение всех серий фильма Достоевский ни разу не перекрестился, ни разу не был в храме. Только однажды нам показали служебное кадило крупным планом, когда отпевали Михаила, брата писателя. Молитву Достоевский произносит только однажды, когда полностью проигрывается в казино. У него остается последняя монета, и перед тем, как проиграть и ее, Федор Михайлович молится и целует не нательный крест, а ствол дерева. Вот такая фантазия у господ киношников, которым прекрасно известно, что Достоевский, несмотря на все свои страсти, был человеком глубокой веры и церковности».⁸

Отвечая на вопросы корреспондента «Российской газеты», специалист по творчеству Федора Михайловича Людмила Сараскина отметила: «К сожалению, этот фильм мало соответствует реальной биографии Достоевского. Собственно, тут вообще нет биографии, а есть ряд пунктиров, плохо связанных между собой. Киноповествование начинается со сцены гражданской казни над петрашевцами, когда Достоевскому было уже 28 лет; однако создателей фильма не заинтересовали ни детство писателя, ни его учеба в Инженерном училище, ни первые литературные опыты, ни драматические отношения с тогдашними корифеями литературы – Белинским, Некрасовым, Тургеневым. Да и сама сцена казни показана с грубейшими искажениями – как будто не было сотен живых свидетелей, не осталось воспоминаний участников казни, в том числе писем самого Достоевского. Кажется, авторов фильма вообще не волновала проблема достоверности – столько в этой картине нелепых нарушений правды, передержек, недопустимого и необъяснимого своеволия».⁹ По словам Сараскиной, создатели сериала, смакуя скандальные интимные детали, пребывали в уверенности, что сегодняшний русский зритель жадно ждет жестоких разоблачений литературного кумира и жаждет его окончательного развенчания. «Снова по Достоевскому: «Любит человек падение праведного и позор его», – добавила эксперт. – Может быть, у авторов фильма и была задача изобразить «гениальность в тисках порока», но гениальности здесь оказалось анекдотически немного, в основном же – «тиски» и «тиски»: всё дурное, темное и преступное в героях Достоевского лихой и недоброй рукой приписано автору. Слабый, неверный, погрязший в долгах, «жалкий, мерзкий обманщик» (по отзыву пасынка Исаева), мрачный человек с тяжелым, «каторжным» взглядом, запойный игрок, несчастный эпилептик, сладострастник – кто же поверит ему, когда вдруг, ни с того ни с сего, он бросает утонченному либералу Тургеневу тяжкие обвинения, заочно клеймит западника Герцена и при этом пропагандирует нравственность, патриотизм и веру в Бога?»^10.

Фильм сделан не просто без любви, он – клевета на русского национального гения. Кто же все-таки написал романы, которыми вот уже полтора столетия зачитывается все мыслящее человечество? Кто стал национальным философом России? С чьим именем рифмуется само понятие «Россия»?¹¹

Необходимо доносить современной молодежи истину, изучая Достоевского не через сомнительные фильмы, а через его письма, дневники, произведения, через труды преподобного Иустина (Поповича), Игоря Волгина, Людмилы Сараскиной и многих других ученых и богословов, объективно отражающих духовную, профессиональную и человеческую сущность великого писателя с мировым признанием, великого человека и гражданина своего Отечества. 

О тонком духовном чутье Достоевского с его проникновением в мистические глубины проблематики веры и безбожия, о его противостоянии нигилизму и борьбе за веру и христианские нравственные устои, о его трудах по религиозно-философскому пробуждению сознания неоднократно говорит протоиерей Георгий Флоровский в своей книге «Пути русского богословия»^12.

Неоспоримым доказательством того, что Достоевский был воспитан в глубокой вере и очень рано познал основы высокой духовности, могут служить и его письма. Особенно письма к брату Михаилу. Так в 1839 году после смерти отца, когда Федору было неполных 18 лет, он пишет: «Душа моя недоступна прежним бурным порывам. Все в ней тихо, как в сердце человека, затаившего глубокую тайну… Человек есть тайна. Ее надо разгадать… Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком.»¹³

В письме к С.А. Ивановой Ф.М. Достоевский подчеркивает: «Без страдания и не поймешь счастья. Идеал через страдание переходит, как золото через огонь. Царство небесное усилием достается»^14.

В «Подростке» словами странника Макара писатель показывает нам глубины своих духовных разумений жизни: «С годами печаль как бы с радостью вместе смешивается, в воздыхание светлое преобразуется. Так-то в мире: каждая душа и испытуема и утешена»^15. К этим своим глубинным пониманиям житейского смысла Федор Михайлович смиренно шел трудными путями жизни.

Достоевский был арестован 23 апреля 1849 года. Первые два месяца арестанты содержались в полной изоляции, но затем им стали выдавать книги из тюремной библиотеки, позволили писать. В июле Федор написал брату: «Я не унываю, конечно, скучно и тошно, да что ж делать! Впрочем, не всегда и скучно… У меня есть и занятия. Я времени даром не терял: выдумал три повести и два романа; один из них пишу теперь… Я здесь читал немного: два путешествия к святым местам и сочинения святого Дмитрия Ростовского. Последние меня очень заняли. …всего лучше, если б ты мне прислал Библию (оба Завета)».¹⁶

Заметим, что именно читал в заточении писатель, и попросил брата прислать не карты, не романы, не что-то другое для развлечения и увеселения, а Библию. Ему всегда была присуща глубокая вера в Бога, которую он проносит через всю свою жизнь, подтверждая терпением смирением и любовью к людям.

Во время каторги он жил в бараке, где каторжан как сельдей в бочке. Грязь и злосмрадие. Летом – «духота нестерпимая», «зимой холод невыносимый». Спали на голых нарах, укрывались коротенькими полушубками, а блох, вшей и тараканов было неисчислимое множество. В пост – капуста с водой, в праздник – каша без масла, при каторжной работе. А сам Достоевский в разговоре с Всеволодом Соловьёвым в 1874 году просто восклицает об этих годах: «О! это большое для меня было счастье: Сибирь и каторга!.. Я только там и жил здоровой, счастливой жизнью, я там себя понял, голубчик… Христа понял… русского человека понял и почувствовал, что и я сам русский, что я один из русского народа»¹⁷. Эти слова – свидетельство по-настоящему высокой духовности, рожденной победившим в житейских бурях духом.

Замечательны и последние дни жизни писателя, раскрывающие нам тайны духовного устроения поистине великого Достоевского. Из воспоминаний его жены Анны Григорьевны мы знаем, что Федор Михайлович после открывшегося кровотечения потерял сознание и, как только пришел в себя, сразу попросил пригласить священника. За два дня до смерти он исповедовался и причастился. По-христиански смиренно попросил прощения и, благословив жену и детей, просил беречь мать, жить в мире и взаимопомощи^18. В последний свой день после уверений жены, что он будет еще жить, Федор Михайлович утвердительно сказал: «Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие»^19. Кончина его была такой, о которой мечтает каждый верующий человек – мирной и непостыдной. Его гроб провожали не менее 30 тысяч человек, 72 делегации несли венки, в отпевании участвовали 15 церковных хоров^20.

Вот так современники ценили великого писателя, которого впоследствии коммунисты будут рассматривать через свою весьма ограниченную призму, а их потомки, творящие новую историю великой России, будут снимать фильмы о «жизни, полной страстей».

Ссылки на источники:

¹ Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 15 томах, Том 13. – Ленинград: Наука. – 1988-1996, с. 48;

² Журнал Московской патриархии, 1997, №1;

³ Осипов А.И. Ф.М. Достоевский и христианство. /Доклад 11 ноября 1996 года в Издательстве Московской Патриархии;

⁴ Там же;

⁵ Фудель С.И.Собрание сочинений: В 3 т. Т.3: Наследство Достоевского. Славянофильство и Церковь. Оптинское издание аскетической литературы и семейство Киреевских. Начало познания Церкви/Сост., подгот. текста и коммент. прот. Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной.- Москва: Русский путь, 2005.- 456 с., ил., – с. 23;

⁶ Иерей Александр Шумский. Скверный анекдот о Достоевском/ Интернетпортал «Русская народная линия»;

⁷ Отзывы о сериале «Достоевский» / Интернетпортал «Русская народная линия»;

⁸ Иерей Александр Шумский. Скверный анекдот о Достоевском/ Интернетпортал «Русская народная линия»;

⁹ Сараскина Л. Интервью «Российской газете» / Интернетпортал «Русская народная линия»;

¹⁰ Сараскина Л. Интервью «Российской газете» / Интернетпортал «Русская народная линия»

¹¹ Иерей Александр Шумский Скверный анекдот о Достоевском/ Интернетпортал «Русская народная линия»;

¹² Флоровский Г. Пути русского богословия. – изд. 3-е. – Киев: Путь к истине. – 1991. – с. 124, 235,288, 295-303, 308, 390-391, 455, 460;

¹³ Фудель С.И.Собрание сочинений: В 3 т. Т.3: Наследство Достоевского. Славянофильство и Церковь. Оптинское издание аскетической литературы и семейство Киреевских. Начало познания Церкви/Сост., подгот. текста и коммент. прот. Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной.- Москва: Русский путь, 2005.- 456 с., ил., – с. 20;

¹⁴ Фудель С.И.Собрание сочинений: В 3 т. Т.3: Наследство Достоевского. Славянофильство и Церковь. Оптинское издание аскетической литературы и семейство Киреевских. Начало познания Церкви/Сост., подгот. текста и коммент. прот. Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной.- Москва: Русский путь, 2005.- 456 с., ил., – с. 31;

¹⁵ Там же, с. 31;

¹⁶ Там же, с. 32;

¹⁷ Фудель С.И.Собрание сочинений: В 3 т. Т.3: Наследство Достоевского. Славянофильство и Церковь. Оптинское издание аскетической литературы и семейство Киреевских. Начало познания Церкви/Сост., подгот. текста и коммент. прот. Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной.- Москва: Русский путь, 2005.- 456 с., ил., – с. 32-33;

¹⁸ Андреев И.М. Русские писатели 19 века. Очерки по истории русской литературы. – Москва: Русский паломник, 2009. – с. 359;

¹⁹ Там же, с. 360;

²⁰ Там же, с. 360-361.

oroik.by