«Могилевские Куропаты»: об одном из мест, где расстреливали жертв богоборческой власти

«… И слышали, как стонала земля».

Издавна это место именовалось «Конские могилки» — тут хоронили скотину, отслужившую свой век. На пятнадцатом году Советской власти в этом пригороде Могилева был образован колхоз, который в скором времени объединили с другими хозяйствами в совхоз «Давыдовка». И в колхозе, и в совхозе волы и кони продолжали дохнуть, даже гораздо охотнее, чем раньше. Скотомогильник пополнялся. С некоторых пор сюда приставили сторожа и обнесли территорию непривычно высоким забором. По ночам за этот забор заезжали машины, слышались приглушенные голоса, несколько выстрелов, и машины уезжали. Так продолжалось долго, несколько лет подряд, почти каждую ночь, летом чаще, зимой реже. «Как много больной скотины стало»,- мог подумать кто-нибудь. Но так мог подумать лишь человек со стороны. Местные жители доподлинно знали: за забором стреляют не скотину — людей. Во-первых, и сторож был не безъязыким, во-вторых, ребятишки, несмотря на строжайшие запреты родителей, лазили за забор. Совсем немного их осталось, ныне пожилых людей, проживших трудную и горькую жизнь. Но впечатления детства не забылись…

Палачи экономили патроны — в затылок каждой жертвы только один выстрел. И если он оказывался неудачным и человек еще подавал признаки жизни, его сталкивали в яму вместе с другими убитыми, — «и так додохнет!» И слегка присыпали землей, тоже не очень усердствуя: завтра новая партия обреченных ляжет поверх… Прибегавшие по утрам ребятишки видели кое-где торчащие из-под земли руки, ноги, слышали иногда глухие стоны, видели «дышащую» землю и убегали в страхе. Кое-кому из раненых удавалось выползти. Два таких факта вспомнили люди. Одного мученика в полубессознательном состоянии подобрал кто-то из местных жителей, продержал у себя дома несколько дней, пока человек чуть оклимался и ушел. Второму повезло больше: он оказался даже не раненым, — то ли патрон оказался бракованным, то ли палач «схалтурил», то ли еще что… Ночью этот человек выбрался из могилы со связанными сзади руками и деревянной пробкой во рту (такие пробки-кляпы использовали, чтобы «процедура» проходила без лишнего шума) и постучал в калитку своего знакомого…

Двое спасшихся, фамилии которых нам пока не известны. И сотни (или тысячи?) оставшихся в скотомогильнике навечно. Кто эти люди? Чем они провинились?

…ПЕРВЫМИ в эту землю в начале 20-х годов легли отец Николай, настоятель ближайшей церкви (и сама церковь ненадолго пережила своего служителя, сейчас на том месте школа) и несколько ксендзов. Это было то печальное для Церкви время, когда начались массовые репрессии против ее служителей (сверхсекретное письмо Ленина Молотову на этот счет, опубликованное в апрельских номерах «Собеседника» и «Известий ЦК КПСС», многое прояснило). По некоторым сведениям, с 1917 по 1922 г. в стране было расстреляно более 300 тысяч священнослужителей (из упомянутого письма: «Чем больше…, тем лучше»), из них около 4 тысяч монахинь.

Не обошел этот смерч и Могилев, уложив в одну могилу служителей разной веры. Потом скотомогильник пополнялся все активнее — и верующими, и атеистами, и гражданскими, и военными, и крестьянами («кулаками»), и интеллигенцией («гнилой»). Пока нам известны фамилии лишь пяти жертв, остальные будем пытаться установить, и в большинстве случаев это, видимо, не удастся…

Страшная бойня на скотомогильнике кончилась то ли в тридцать восьмом, то ли в тридцать девятом году. В сорок первом Могилев заняли немцы. Место приглянулось им хорошим песком для строительных работ. Это можно считать началом раскопок — нового периода в истории скотомогильника. Фашисты оказались недурными психологами. Говорят, что накопав довольно внушительную груду костей, они установили рядом с ней дощечку с надписью: «Посмотрите, что с вами делали русские!» (по другой версии надпись выглядела так: «Посмотрите, что с вами делал Сталин!»). Не исключено, что и это подтолкнуло кого-нибудь в полицаи.

После войны здесь пробовали селиться люди, начинали обрабатывать землю. Однако плуг выворачивал человеческий скелет, и — бросал человек свою затею, уходил искать другое место.

Но очень уж хороший песок в образовавшемся карьере притягивал внимание строителей. Постепенно начали развозить песок вместе с костями по городу — где-то эти кости замурованы в стены домов. Песок отсюда возили и на детские площадки, — и ребятишки находили в песочницах страшные «игрушки». Старик-старьевщик на худой кобылке собирал тут кости и отвозил на приемный пункт. Из них потом делали клей или костную муку … Даже останкам этих несчастных не было покоя, ветром судьбы разносило их в разные стороны. И никто не поднял тревогу. Впрочем, может быть, кто-то и пробовал, да зажимали рот. Тогда эта тема была запретной.

Но вот настало иное время. Летом 87-го ребятишки, играя в карьере, нашли челюсть с золотым зубом. Кто-то написал в райисполком. Спешно была создана комиссия (довольно внушительная: сотрудник краеведческого музея, судмедэксперт, начальник отдела военкомата, сотрудник ВООПИК, следователь прокуратуры), которую возглавил заместитель председателя Октябрьского райисполкома Могилева В. Ф. Мартыненко. Четыре дня с помощью рабочих спецпредприятия велись раскопки. Однако, убедившись, что работа предстоит большая, а платят мало, рабочие взбунтовались и отказались ее продолжать. К этому времени было раскопано около сотни человеческих останков. Почти в каждом черепе дырка в затылке, кое-где истлевшие остатки одежды, обуви, деревянных кляпов. Ожидаемая версия — фашисты расстреливали здесь пленных из Луполовского концлагеря — не подтверждалась. Все показывало на довоенный период. Однако такой вывод кое-кого, видимо, не устраивал. Был составлен коротенький акт: «исторический период и факт уничтожения людей не установлен». Выкопанные останки перезахоронили на Северном кладбище. Обнаруженные две челюсти с золотым зубом передали в банк. В банке долго не соглашались принять столь необычные ценности, не зная, по какой статье их провести, но все же приняли. И на этом дело решено было замять. Однако среди членов комиссии оказались совестливые люди, которые не смогли молчать. Так о трагедии скотомогильника узнали в городе. Уже потом активисты «Мартиролога» разыскали свидетелей. И «Могилевские Куропаты» стали известны республике.

В прошлом году на могильнике был установлен освященный Православной Церковью шестиметровый крест. Тогда председатель горисполкома не дал разрешения на проведение митинга-реквиема, и только благодаря поддержке народного депутата СССР С. А. Габрусева несанкционированное мероприятие не закончилось штрафами организаторам и участникам.

И вот через год, третьего ноября, у этого креста вновь собрались тысячи людей поклониться праху без вины убитых. Разрешение на митинг- реквием было подписано уже новым председателем горисполкома — С. А. Габрусевым.

И Церковь, уже не таясь, приняла в митинге активное участие. Православную панихиду отслужил архиепископ Могилевский и Мстиславский Максим, католическую имшу справил ксендз Владислав. Затем из выступлений свидетелей тех дней полувековой давности, членов общества «Мартиролог Белоруссии», молодежного объединения «Машека» перед собравшимися стала вырисовываться жуткая история этого несчастного уголка белорусской земли.

Вот они, свидетели трагедии, один за одним с трудом поднимаются на самодельную трибуну и говорят о наболевшем, о том, что полвека прятали в душе и вот — дожили-таки! — выплескивают вместе с рыданиями, через спазмы и мучительный подбор слов…

Василий Михайлович Чиж, сын того сторожа, которому неволей судьбы выпала эта чудовищная доля…

Мартин Федорович Малиновский, который провел на Колыме 15 долгих лет, хотя был осужден на десять. И до сих пор не знает, за что. Брат Иван начинал эту дорогу вместе с ним, но оказался слабее здоровьем, не вернулся…

Олег Павлович Станкевич, уроженец деревни Затишье Шкловского района. Из этой маленькой деревеньки «черная дыра» сталинизма поглотила 15 человек, среди них целая семья с детьми и стариками. Никто не вернулся. И никаких следов…

Евгения Николаевна Орловская тоже хотела выступить, но потом так и не смогла начать. Здесь, на скотомогильнике, расстреляны ее отец и дядя…

Притихли люди. Притихло нахмуренное небо. Затих ветер. Свечи, зажженные у креста и в руках у людей, горят, не гаснут. Начавший было моросить дождь тоже остановился…

— Господу Богу помо-олимся!..

Что ж, на земле не нашлось заступников у этих несчастных. А они и сейчас нужны их безымянным останкам. Кому-то не понравился крест, установленный годом ранее, была попытка его вырвать. Сил на это не хватило, но расшатали, и крест долго стоял в скорбном наклоне.

А внизу, в карьере, прямо под крестом, мусоросборщики устроили свалку. Вот и в этот день, 3 ноября, водитель уборочной машины поленился ехать на мусоросвалку за город, разгрузился под крестом. Господи, что стало с нашими душами!

Искалечены души, искалечен язык, искалечены память, история, испоганены народные традиции, храмы, культура… Кому разгребать эти авгиевы конюшни? Начинать — нам!..

М. Булавацкий

По материалам сайта Могилевской епархии mogeparhia.by