Религия и наука о начале человеческой жизни

Доклад Розенцвейга Владислава Евгеньевича, научного сотрудника Института генетики и цитологии НАН Беларуси, кандидата биологических наук, прочитанный на Третьих Белорусских Рождественских чтениях.

Когда начинается человеческая жизнь? Этот вопрос необходимо выяснить, поскольку он связан со многими проблемами медицинской и научной этики. Является ли эмбрион человеком? Если да – тогда логично, чтобы он пользовался правами человека, в том числе правом на жизнь. Если же нет, тогда прерывание беременности – обычная хирургическая операция, как, скажем, удаление аппендикса.

Уже в 7-10 недель эмбрион – это хорошо сформированный организм, с присущими человеку органами. У него есть конечности с пальцами (очень скоро он начнет их сосать), лицо (вполне симпатичное!), а на 14-й неделе у него впервые откроются глаза.  Это отнюдь не аморфная клеточная масса, как, возможно, думают некоторые родители. Между тем, значительная часть абортов делается приблизительно в этом временном интервале (5-9 недель).

Когда же начинается жизнь? В какой момент эмбрион становится человеком, а до какого времени он еще не человек? Попытаемся ответить на этот вопрос с точки зрения биологии и генетики. Если жизнь прекращается с последним ударом сердца или со смертью мозга, то, может быть, она начинается с первым сердцебиением или с началом нервной деятельности? Начало пульсации спинной аорты регистрируется на 20-е сутки развития. Начало формирования нервной системы – на 14-е. Вообще, дифференцировка клеток начинается очень рано: согласно исследованиям французских генетиков, уже на стадии первых делений зиготы клетки, еще неразличимые морфологически, различаются по молекулярным маркерам.

Таким образом, все индивидуальное развитие представляет собой цепь непрерывных, плавных изменений. В нем невозможно выделить некий решающий этап, чтобы сказать: «С этого момента эмбрион стал человеком». Существует лишь одно событие, о котором можно сказать: «Вот, сейчас началась новая жизнь. Минуту назад ее не было, но теперь она возникла». И это – момент оплодотворения – слияния родительских половых клеток и объединения их хромосомных наборов. В этот момент появляется новый организм. Он уникален благодаря неповторимой комбинации генов, заключенных в 46 хромосомах, унаследованных им от обоих родителей. В оплодотворенной яйцеклетке мы пока не видим ничего: ни цвета глаз, ни формы лица, ни особенностей характера и темперамента, ни талантов – и в то же время все это уже существует в потенции, будучи детерминировано его уникальным генотипом, и в дальнейшем будет лишь раскрываться во взаимодействии с окружающей средой.

Приведем заключение кафедры эмбриологии биологического факультета Московского государственного университета: «С точки зрения современной биологии (генетики и эмбриологии) жизнь человека как биологического индивидуума начинается с момента слияния ядер мужской и женской половых клеток и образования единого ядра, содержащего неповторимый генетический материал».

Таким образом, с научной точки зрения, человеческое существование начинается с момента оплодотворения, а аборт является уничтожением человеческой жизни независимо от срока беременности и от тех целей, с которыми он производится. Эмбрион никак не может быть частью тела матери, которой она может распоряжаться по своему усмотрению. Он обладает уникальным генетическим материалом, он может иметь другую группу крови, да и противоположный пол! Для осознания этого не обязательно даже быть христианином – это просто очевидный здравый смысл.

Святые отцы Церкви высказывали разные мнения о времени одушевления человеческого зародыша. Так, свт. Григорий Богослов и преп. Максим Исповедник считали, что зачатие и одушевление единовременны. Свт. Василий Великий указывал, что греховность уничтожения плода не зависит от срока беременности и от степени дифференцировки эмбриона. Некоторые отцы, например, преп. Макарий Великий, полагали, что одушевление зародыша происходит через некоторое время после зачатия – по аналогии с сотворением человека, когда Бог вначале создал тело Адама, а затем «вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою». Митр. Петр Могила писал, что «душа дается от Бога в то время, когда тело образуется и сделается способным к восприятию оной».

Последнее богословское мнение поддержали некоторые ученые. Так, Н. Форд (1988) предполагает «замедленное одушевление», утверждая, что особый человеческий индивид возникает через две недели после оплодотворения – с появлением первичной полоски. Но в любом случае, это гораздо раньше, чем принятые сроки производства абортов.

Упомянув о целях, которыми оправдывается производство абортов, хотелось бы остановиться также на пренатальной диагностике наследственных заболеваний. Она осуществляется различными методами: посредством ультразвукового исследования, цитологическими, а в последнее время все чаще молекулярно-генетическими.

Как и всякая технология, молекулярно-генетическая диагностика может и должна быть использована во благо. Она предназначена для максимально ранней идентификации наследственных заболеваний и соответствующей коррекции образа жизни на основании знания генетических особенностей конкретного человека. Ведь наличие того или иного гена – это во многих случаях еще «не приговор»: развитие болезни часто зависит от внешних воздействий. Например, родители могут узнать, что их ребенку будет противопоказано лечение антибиотиками аминогликозидного ряда – именно у этого ребенка такая терапия наверняка станет причиной глухоты.

Однако есть люди, в том числе и некоторые специалисты здравоохранения, которые придерживаются принципа: «нет человека – нет проблемы». И тогда генетическая диагностика становится обоснованием для «выбраковки дефектных эмбрионов»: лучше уничтожить больного ребенка до его рождения, чтобы не портил статистику. То, что эта позиция очевидно безнравственна, не нуждается в комментариях. Однако к ней есть определенные претензии и с точки зрения науки.

Во-первых, генетическое исследование вероятностно. Обычно в него закладывается возможность ошибки порядка 5%. Известны случаи, когда матери отказывались подчиниться рекомендациям врачей прервать беременность, и ребенок рождался здоровым. Ошибки цитологической диагностики синдрома Дауна составляют также около 5%.

Во-вторых, классификация мутаций как полезных или вредных является довольно существенным упрощением. С точки зрения генетики, термин «вредная мутация» не вполне корректен. Множественные эффекты генов – правило, а не исключение. Так, совсем недавно белорусские генетики показали, что ген, кодирующий одну из форм фермента глутатионтрансферазы, снижая вероятность определенных заболеваний желудочно-кишечного тракта, одновременно увеличивает риск развития шизофрении. Давно известно, что ген серповидноклеточной анемии, летальный в гомозиготном состоянии (нарушен транспорт кислорода эритроцитами из-за измененной пространственной структуры гемоглобина), в гетерозиготе обеспечивает резистентность к малярийному плазмодию. Именно по этой причине этот ген распространен среди населения тропических регионов. Полезен он или вреден? А полезны или вредны гены, обусловливающие повышенную продукцию иммуноглобулинов? В эпоху «до антибиотиков» их носители выживали благодаря лучшему иммунитету, а в настоящее время они в большей степени подвержены аллергиям.

Поэтому мы должны назвать вещи своими именами. Выбраковывая человеческие эмбрионы по результатам пренатальной диагностики, мы вступаем в область евгеники. Можно называть это «улучшением наследственности человеческого рода», можно – «снижением мутационного груза», но смысл один и тот же: мы начинаем заниматься селекцией людей. История знает общества, которые пытались руководствоваться евгеническими принципами: это античная Спарта (выбраковка ослабленных младенцев), национал-социалистическая Германия (борьба за расовую чистоту). Какова их историческая судьба? Спарта по многим параметрам представляла тупиковый путь развития (А. Тойнби называет ее «задержанной цивилизацией» (Постижение истории, т. 3)), а «тысячелетний рейх» просуществовал несколько меньше, нежели декларировалось.

Итак, врач, прежде чем рекомендовать аборт по результатам пренатальной диагностики или удалять «лишние» эмбрионы при ЭКО, должен ставить перед собой вопрос: «когда начинается человеческая жизнь?».

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых на Поместном соборе 2000 г., говорится о том, что репродуктивные технологии, «предполагающие заготовление, консервацию и намеренное разрушение “избыточных” эмбрионов, нравственно недопустимы с православной точки зрения».

В заключение приведем высказывание митр. Антония Сурожского: «Мне кажется, что в той стране, где аборт узаконен, никто, начиная с правительства и кончая обыкновенным обывателем, не имеет права говорить о том, что жизнь человека является святыней, потому что аборт — это убийство».

oroik.by