Святитель Иоанн Шанхайский как преподаватель духовной семинарии

Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский почитается православными христианами во всем мире. Нам хорошо известен непростой период его служения в Шанхае, полное испытаний бегство с паствой на Филиппины, наконец – прибытие в Соединенные Штаты и не менее трудное служение на американской земле. Но был еще один непродолжительный этап его жизни, который часто остается в тени, но который при этом назидателен и заслуживает особого внимания – преподавание в Битольской духовной семинарии в Югославии на заре монашеской жизни.

Методика преподавания владыки Иоанна

Будущий архиепископ, тогда еще молодой иеромонах Иоанн (Максимович), стал преподавателем Духовной семинарии апостола Иоанна Богослова, что в Битоле, на юге страны, в 1927 году и учительствовал вплоть до своего избрания епископом в 1934-м. Семинария в то время была крупным учебным заведением, в котором училось «400–500 студентов (преимущественно албанцев, чехов, русских, сербов)». Отец Иоанн стал преподавать пастырское богословие и церковную историю. Его «уроки […] были результативны и благодаря его образованности, ибо он с детства хорошо знал европейские языки, в университете изучил древние и был превосходным знатоком святоотеческой литературы».

У отца Иоанна была собственная методика преподавания будущим священнослужителям, направленная на то, чтобы научить их не только теории, но также деятельной и живой любви к Богу, Церкви и богослужению. Вот что о стиле преподавания иеромонаха Иоанна вспоминал Урош Максимович, учившийся у него с 1928 по 1931 год и впоследствии ставший священником: «Он был одновременно и теоретиком, и практиком, искусно сочетавшим то и другое, и потому его предметы удерживались в памяти без дополнительных разъяснений. Взять, к примеру, литургическое служение и церковные правила. Он имел расписание, по которому студенты читали на клиросе. Одна группа из четырех студентов и другая (всего – восемь человек) должны были приходить в назначенное время в комнату отца Иоанна, где можно было найти все богослужебные книги. Первая четверка студентов должна была найти все, что следовало читать или петь в тот день недели или на праздник, а другие четверо слушали. В это время объяснялась теория, символика богослужения и прочее. Так практиковалось весь год. В классе акцент делался на теории.

Отец Иоанн требовал постоянного “бодрствования” везде, а главное – во время богослужения. Он хотел научить студентов уделять особое внимание Святому Евангелию как источнику всякого богословского знания. Поэтому в начале урока он спрашивал, что читалось в тот день из Святого Евангелия или Апостола. Каждый должен был это знать – ведь неизвестно, кого он спросит. Потом он обыкновенно давал краткие толкования. Но какие он давал толкования, когда читал пастырское богословие и историю Церкви!».

Как вспоминал отец Урош, студенты также замечательно усваивали уроки по церковной истории, потому что «отец Иоанн умел выделить наиболее важные моменты и, часто повторяя их, заставлял все запомнить». Когда семинаристы держали выпускные экзамены, представитель министерства был буквально поражен их отличными ответами, плохих оценок никто не получил. Учителя объяснили ему это тем, что отец Иоанн неразлучен со своими учениками и в течение года дает им детальное знание предмета.

Семинаристов отец Иоанн учил тому, что «священник – это духовный отец своего прихода, и в соответствии с этим он и должен действовать, а его приход – большая семья, которая не может существовать без пастырской любви и ежедневной молитвы. Где только возможно, он должен приходить им на помощь, дабы участвовать в их радости и печали».

Еще одно ценное воспоминание о святителе Иоанне как преподавателе принадлежит македонскому прозаику Владо Малескому. Он происходил из бедной семьи, в юности учился в Битольской семинарии, впоследствии стал коммунистом и революционером, однако «в своих воспоминаниях не скрывал своего восхищения отцом Иоанном». Спустя годы Малеский рассказывал: «В его [отца Иоанна] комнате сидели два других семинариста, которые были мне ровесниками. Он читал нам жития святых […]. В течение четырех лет, каждый вечер, мы втроем собирались у отца Иоанна. Учили молитвы, слушали жития святых отцов-пустынников, попадали в неведомый нам мир. […] Мы вместе ходили в небольшой греческий храм, затаившийся в битольских лабиринтах, и там пели во время богослужения, которое он совершал. В дни праздников мы с ним бывали в местных монастырях и готовились к жизни, которая должна будет стать нашей».

Уроки христианских добродетелей

Помимо проявления блестящих преподавательских навыков и образованности, иеромонах Иоанн во многом учил семинаристов личным примером.

«С появлением нового учителя у студентов всегда возникают вопросы: “Каким он будет? Строгим или добрым?” и т.д., – рассказывал протоиерей Урош. – Он, однако, собственным примером очень скоро на них ответил: самым строгим был по отношению к себе».

«Его собственные студенты первыми открыли то, что являлось, возможно, главным аскетическим подвигом будущего Владыки. Вначале они обнаружили, что он бодрствовал еще долго после того, как все уходили спать, и что он имел обыкновение обходить общежитие ночью, поднимая упавшие одеяла, чтобы укрыть ничего не подозревающих учеников, и осеняя их крестным знамением. А затем было замечено, что он вообще не ложился спать, а позволял себе в течение ночи не более часа-двух забыться в неудобном сидячем положении или на полу, склонившись перед иконами». Годами позже сам владыка Иоанн признался, что с тех пор, как принял монашеские обеты, никогда не ложился спать. Такая аскетическая практика очень редка, хотя и известна православной традиции.

«Другое, что открыли в своем наставнике битольские студенты, – пишут А. Леднёв и Е. Лукьянов, – сближало его с очень почитаемым им св. праведным Иоанном Кронштадтским. Как и “всероссийский батюшка”, о. Иоанн старался ежедневно совершать Божественную Литургию, каждый день приобщался Святых Таин».

Студенты вспоминали, что отца Иоанна «можно было в любое время ночи застать за чтением Библии, так что он воплощал в себе образ праведника, о котором сказано: “Но в законе Господни воля его, и в законе Его поучится день и ночь” (Пс. 1: 2). Результатом непрестанных трудов стало то, что ум его, по выражению преподобного Серафима, как бы “плавал” в словах Св. Писания: например, он без труда ссылался на главы новозаветных книг, часто цитируя по “номерам” и их стихи. Студенты и представить не могли себе, сколько молитв он знал на память».

О том, как молился сам отец Иоанн и как своим примером учил молиться студентов, вспоминал протоиерей Урош: «Отец Иоанн был редким молитвенником. Он так погружался в тексты молитв, что создавалось впечатление, будто он прямо беседует с Богом, Пресвятой Богородицей, ангелами и святыми, которые предстояли его духовным очам. Возможно, он говорил вслух для нашей пользы, чтобы научить нас молиться. Любая его молитва вызывала отклик; произносил он их по памяти, с исключительной выразительностью. Никому не известно, сколько молитв он знал наизусть».

Как вспоминал архиепископ Аверкий (Таушев) – тогда еще совсем молодой иеромонах из Прикарпатья, а впоследствии настоятель Свято-Троицкого монастыря и одноименной семинарии в Джорданвилле – студенты семинарии «по возвращении домой на каникулы […] имели обыкновение рассказывать о своем необычайном наставнике, который постоянно молился, каждый день служил Божественную литургию или по крайней мере причащался, строго постился, никогда не спал лежа и с истинно отеческой любовью вдохновлял их высокими идеалами Христианства и Святой Руси».

Но одним из главных уроков, который семинаристы пронесли через всю жизнь, была, пожалуй, отеческая любовь отца Иоанна, а также его доброта и отзывчивость. Протоиерей Урош вспоминал: «Отец Иоанн любил нас всех, и мы – его. В наших глазах он был воплощением всех христианских добродетелей: мирный, спокойный, кроткий. Мы не находили в нем недостатков и быстро привыкли даже к его манере говорить».

Более того, «не было конфликта, личного или общественного, который он не мог бы разрешить. Не было вопроса, на который у него не нашлось бы ответа. Достаточно было кому-нибудь на улице что-то у него спросить, как он немедленно давал ответ. Если вопрос был более важным, он обычно отвечал на него после службы в храме, в классе или в кафетерии. Ответ его всегда был информативно насыщенным, ясным, полным и компетентным, потому что исходил от человека высокообразованного, имеющего два университетских диплома – по богословию и праву».

Отец Урош также добавлял: «Его жизнь действительно была ангельской. Справедливо было бы сказать, что он больше принадлежал Небу, нежели земле. Его кротость и смирение напоминают те, что увековечены в житиях величайших аскетов и пустынников. Пищу он принимал в количестве, необходимом для поддержания телесных сил. Одежда его была простой, а в постели он вообще не нуждался. Комната его была в полуподвальном помещении, с одним не занавешенным окном […]. В любое время ночи его можно было застать читающим Библию».

По словам епископа Митрофана (Зноско-Боровского) († 2002), особую любовь к отцу Иоанну являли также сербские студенты, когда он приезжал в Белград, так как он был известным: «Студенты-сербы буквально осаждали его. Праведная жизнь инока-подвижника, непривычная в миру строгость к себе и любовью исполненное сердце привлекали к нему внимание и сердца сербского студенчества».

Где пересеклись пути трех святых и одного старца XX века

Примечательно, что именно в Битоле в то время пересеклись пути трех подвижников, которые впоследствии будут прославлены Церковью в лике святых, – святителя Иоанна Шанхайского, святителя Николая Сербского (Велимировича) и преподобного Иустина Челийского (Поповича).

Архимандрит Иустин стал преподавать в Битольской семинарии с 1932 года, он был знатоком догматического богословия и патрологии. Биограф преподобного Иустина епископ Афанасий (Евтич) писал: «Отец Иустин был связан узами дружбы и любви во Христе с выдающейся личностью нашего времени: когда он преподавал в Битоле, он был коллегой и собратом святого человека, иеромонаха Иоанна Максимовича, впоследствии – епископа Шанхайского, который окончил свою богоугодную жизнь, полную молитвы и рвения, в Сан-Франциско, еще при жизни прославившись обилием святых даров». В гостиной отца Иустина на видном месте висела фотография архиепископа Иоанна, свидетельствовавшая об их дружбе.

В тот же период Охридскую и Битольскую кафедру возглавлял епископ Николай, «сербский Златоуст, известный проповедник, поэт, писатель, организатор и вдохновитель народного религиозного движения». Владыка Николай был хорошо знаком с иеромонахом Иоанном, ценил и любил его. Не однажды слышали, как он говорил: «Если хотите видеть живого святого, идите в Битоль к отцу Иоанну». А протоиерей Урош вспоминал, как однажды «перед уходом епископ Николай обратился к небольшой̆ группе студентов […] со словами: “Дети, внимайте отцу Иоанну, он – ангел Божий в человеческом обличье”». Владыка Николай настолько почитал отца Иоанна, что даже известен случай, когда он вступался за него перед другим архиереем. Однажды, «когда один из сербских епископов, вместе с владыкой Николаем Охридским, встретил его в Белграде возле русской церкви, то заметил, что чистота рясы отца Иоанна оставляет желать лучшего. Владыка Николай ответил на это: “Господь смотрит не на грязную рясу, а на чистое сердце!” И хотя его внешний вид в повседневной жизни был неряшливым, но во время богослужения он держался, по выражению одного из его учеников, как “князь Церкви”».

Следует отметить, что примерно в это же время пересеклись жизненные пути отца Иоанна и тогда еще послушника сербского монастыря Мильково Томислава Штрабуловича, будущего старца Фаддея Витовницкого (†2003), одного из самых любимых и почитаемых духовников сербского народа. Вероятнее всего, их встреча произошла в 1933 году, когда в обители проживало около тридцати монахов. Старец Фаддей вспоминал: «Он [отец Иоанн] преподавал в Битольской семинарии и на время летних каникул часто приезжал в монастырь Мильково. Экономом в то время был отец Петр, который в императорской России был губернатором большой области. […] Он сказал нам идти полоть монастырский огород. Мне предстояло трудиться с иеромонахом Иоанном. […] Он пропалывал овощи с одной стороны, а я – с другой. Я задал ему несколько вопросов о жизни святых, и мы стали беседовать […] Но вдруг отец Петр это увидел и начал укорять отца Иоанна: “Что это ты развлекаешь молодого послушника, когда нужно трудиться!” Отец Иоанн ответил ему: “Прости меня, батюшка, прости. Я сделаю, что должен!” Он был очень благоговейным и обладал большим духовным опытом. Он много читал святых отцов и знал много душеполезного, поэтому, когда он начинал говорить, я бросал все и слушал”».

Он учил любви

Итак, если рассмотреть непродолжительный период преподавания святителя Иоанна, можно заметить, что главный урок, которому он учил своих студентов-семинаристов, а вместе с тем и его основной педагогический инструмент – это любовь. Будущий владыка учил молодых ребят доброте, кротости, молитве, подвижничеству, постничеству, любви к богослужению исключительно собственным примером: он воистину был к ним добр и внимателен, являл смирение и кротость, о которых можно прочесть лишь в житиях святых угодников Божиих, был величайшим молитвенником, аскетом и постником, ежедневно совершал Божественную литургию и причащался Святых Таин. Многие из его учеников продолжили служить Матери-Церкви, приняли священный сан, чья-то жизнь сложилась иначе. Но, как можно видеть из приведенных воспоминаний, для всех личный пример святителя Иоанна был наиболее назидательным и памятным. «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13: 7).

Мария Степанова

По материалам сайта Сретенской духовной академии sdamp.ru