Миссионером или апостолом призван быть каждый христианин - Синодальный отдел религиозного образования и катехизации

Горанский Андрей Олегович, заведующий отделением катехизаторов Минского духовного училища, – о духовном образовании для мирян (Школа катехизаторов Минской епархии была основана в 1996 году и в 2014 вошла в состав Минского духовного училища как одно из его отделений).

— Андрей Олегович, сколько лет Вы обучаете катехизаторов?
— Уже практически 20 — с 2001 года.

— Есть ли какие-то особенности образовательного процесса у отделения катехизаторов по сравнению с училищем в целом?
— Специфика нашего отделения состоит в том, что у нас только вечерняя форма обучения. Люди приходят после работы, и за время с 6 до 9 вечера надо дать все: и знания, и духовное воспитание, и общение. Выделить времени больше они физически не могут, потому что у многих семьи, работа. И мы особо не можем привлекать людей во внеурочное время. Если брать очное обучение на регентско-певческом отделении, то там по-другому.
Хотя вот уже несколько лет, как на отделении появились люди временно не трудоустроенные, которые ищут себя и так переживают жизненный кризис.

— А каков возраст тех, кто приходит к Вам учиться?
— В основном, средний. Хотя, в принципе, есть учащиеся от «пионеров» до пенсионеров. Сейчас молодежи не очень много — им просто некогда три раза в неделю посещать занятия, особенно тем, кто в 10-11 классе, — готовятся поступать. Хотя учится у нас и студенческая, и школьная молодежь.
А верхняя планка… В прошлом году закончил обучение дедушка, которому сейчас 85. Он не хочет нас оставлять, и мы ему разрешаем дальше ходить на занятия — слушать. Ему это нравится. Дедушка интересен тем, что он — физик-ядерщик, системщик и когда-то занимал большие должности.

— Вы сказали, что во время учебы стремитесь дать учащимся и знания, и духовное воспитание, и общение. Удается ли Вам как-то решать эту задачу — давать не только теорию, но и понимание, представление, как все это применять в жизни? Практические навыки — это ведь для катехизаторов очень актуально!
— Эту задачу мы решаем на основе единства воспитательного и образовательного процесса. Возьмем, к примеру, дисциплины «Священное Писание Ветхого и Нового Заветов». Библия имеет несколько уровней понимания, и один из них — назидательный. Причем, тут мы пытаемся показать, что Священное Писание — это не просто текст о том, что когда-то происходило с древними людьми, а текст, который важен для нас здесь и сейчас.
Можно каждый день читать Священное Писание, одну-две главы — это замечательно, но этого недостаточно. Сам Христос говорит: не читайте, а исследуйте Писание.

— То есть размышляйте над ним…
— Конечно, и более того, не просто размышляйте, а живите в соответствии с ним. Ведь для того, чтобы изучить, понять Писание, приходится углубляться в историю, в языки (еврейский, греческий). Понять же необходимо для того, чтобы то, что изложено в Священном Писании, стало для нас, христиан, не просто внешним текстом, а основой нашего мировоззрения, образа жизни.
Например, изучение истории Церкви для чего нужно? Недаром есть латинская пословица «historia magistra vitae» — «история — учительница жизни». Когда человек в сознательном возрасте приходит в Церковь, через некоторое время у него наступает кризис неофита (в детстве тоже кризис бывает, но другой). Для того, чтобы иметь первичный импульс веры и духовной жизни новоначальный получает как бы «розовые очки», через которые Церковь — собрание святых, ангелов, а священнослужители, вообще, — небожители!
Через некоторое время этот розовый налет с очков начинает осыпаться. Здесь-то как раз и необходимо то, что, к сожалению, в церковных общинах не всегда присутствует, а в древней практике называлось тайноводством. Это когда человека не только перед крещением учат основам веры, но и ведут дальше по жизни. Духовничество в современном мире в том идеале, как оно описано в книжках, не всегда достижимо. А тайноводственные беседы — это введение человека в церковную жизнь, в церковные Таинства.

— Иными словами, некий практикум?
— Лучше назвать это практикой духовной жизни. Потому что практикой может быть и практическое благочестие. А это не совсем то.

— Если говорить про Священное Писание, так это же проблема многих верующих, когда люди берут священные тексты и читают их отстраненно, не прилагая к собственной жизни.
— Так это еще одна проблема — формализм.

— Семинарии и духовные академии обучают тех, кто собирается стать священнослужителями, а миряне? Как преодолеть религиозную неграмотность, предрассудки, заблуждения? Ведь зачастую у верующих поверхностное восприятие христианства, вера, напоминающая скорее язычество. Духовное училище решает ли какую-либо из названных проблем?
— Когда к нам поступают люди, мы проводим собеседование. Достаточно бывает задать пару вопросов, чтобы понять, на каком уровне человек. Плюс к этому спрашиваешь: «Почему решили к нам прийти?» Воцерковляющихся — минимум. Почему так? Потому что у нас действуют воскресные школы. Эта практика достаточно стабильная.
А бывает так, что люди говорят: «Я уже 10, 20 лет в Церкви, хожу на службы, слушаю проповеди, читаю молитвы по молитвослову, но мало чего понимаю. У меня нет системного мировоззрения. А я хочу его!» И мы пытаемся эту систему дать.
Она должна работать и на вход, и на выход, поэтому «на выходе» опять спрашиваем: «Что-нибудь полезное вы для себя почерпнули?» И по поводу Священного Писания люди говорят: «Теперь я могу читать Библию самостоятельно и понимать ее, исходя из того, что вы дали. То есть знаю, где искать ответы на вопросы, какой метод использовать для понимания Священного Писания, а не бежать за каждым ответом к батюшке, чтобы объяснил».

— А священник, у которого, к примеру, 10 детей, просто скажет: «Извините, мне некогда». И это реальность жизни.
Вот Вы задаете поступающим пару тестовых вопросов и создаете для себя картинку — на каком уровне кто находится. Но Вы ведь тоже можете ошибиться. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется». Есть проблема интерпретации услышанного и сказанного — каждый воспринимает слово через призму своего опыта, знаний, готовности к восприятию.
— Могу, конечно, ошибиться. Но опять же, в процессе вступительных испытаний, а потом обучения, для того, чтобы и тебя адекватно воспринимали, обязательно вызываешь учащихся на диалог. Потому что бывали случаи, когда, например, объясняешь какую-то очень важную богословскую тему — все вроде бы тебя понимают, а один человек — нет. Начинаешь разбираться — выясняется, что всего одно слово, один нюанс лучше было бы дать по-другому…

— Кстати, насчет истории Церкви. В свое время после прочтения литературы по этой теме у меня был настоящий шок — это надо же, святые люди конфликтовали между собой и порой вели себя совсем не как святые. После таких «открытий» совершенно другими глазами начинаешь смотреть на многие вещи, по-другому расставляешь акценты.
— Обычно считается, что история Церкви — это история святости. Но мне нравится другое выражение: «История Церкви, история человечества — это темное ночное небо, на котором сияют не очень частые звезды».
Жития святых, несмотря ни на что, — это все-таки жанровая христианская литература. Поэтому у людей на фоне несоответствия истории и реальности «искрит»…

— Да, жития вызывают массу вопросов.
— Есть исследования на эту тему. Когда составляется житие, не всегда ставится цель исторически точного изложения действительности. Например, составляя житие афонского старца XIV века, один автор пытался дать последовательное, хронологическое, не противоречивое повествование, а другому автору нужен был панегирик — просто чтобы прославить святого. И получилось красивое «витие словес».
Взять житие св. Стефана Пермского — в миссиологии это животрепещущая рана. Казалось бы: миссионер наравне с Кириллом и Мефодием, апостол зырян — создал для них алфавит, перевел Новый Завет, но в житии нет ничего о том, как он это делал, какие методы применял!
Я преподаю миссиологию на отделении катехизаторов, и первый посыл, который мы пытаемся донести учащимся, что миссионеры — это не только какие-то специально обученные люди, которые отправляются куда-то к папуасам или чукчам и просвещают их, как детей. На самом деле, миссионером или апостолом призван быть каждый христианин.
В Символе веры названы четыре свойства Церкви — единая, святая, соборная и апостольская. Обычно термин «апостольская» толкуют в том смысле, что наше священство через рукоположение имеет апостольское преемство. Это один из аспектов. Второй аспект, не менее важный, также идет от Самого Христа через императив-поручение: «Идите и научите все народы». Это поручение дано всем верующим и зафиксировано как природное свойство Церкви. Если мы — не миссионеры, не апостолы, то наша Церковь — не апостольская. А если она не апостольская, то она не Церковь.
Не каждый христианин обязательно должен быть апостолом, миссионером, но все мы призваны и можем быть апостолами в том смысле, о котором говорит апостол Петр: любому вопрошающему должны дать ответ о нашем уповании, о нашей вере. А жить мы должны так, чтобы нас спрашивали о нашей вере.
Правда, у многих порой возникает особый «миссионерский» жар… И бывают миссионерские кризисы. Их надо объяснять людям в том смысле, что ты не надейся, якобы все знаешь, все умеешь, сможешь сказать. Ведь потом, если случается неудача, наступает депрессия и уныние.

— Это только один из возможных кризисов. Бывает, что своей излишней пылкостью, фанатизмом человек может далеко и надолго оттолкнуть от Церкви тех, кому пытается проповедовать, особенно собственных родственников. Поэтому давайте вернемся к теме сочетания теории и практики при обучении будущих катехизаторов.
— На подготовительном отделении я веду предмет «Основы православной веры и христианской этики». На этих занятиях мы разбираем вопрос, что же такое вера? Там есть два элемента, которые тесно связаны друг с другом, но, тем не менее, очень разные. Это элемент знаний в области веры, то, что Вы назвали теорией, и элемент, который называется «духовным опытом» — та самая духовная жизнь, переживание встречи со Христом. Проблема в том, что в академической форме, в которой мы занимаемся (лекции, семинары, зачеты), этот духовный опыт контролировать и нормировать мы не можем. Более того, он уникален для каждого человека.

— Бог с каждым говорит на своем языке…
— Да. И процесс обучения в этой сфере возможен только в формате либо старчества (как в монастыре), либо духовничества. Вот почему мы привлекаем в качестве преподавателей священников. Священник имеет особую благодать священства, в соответствии с которой его задачей, кроме богослужения, является душепопечение или пастырская деятельность. Я не могу этим заниматься и отвечать на некоторые вопросы, которые задают люди, потому что, имея знания, не имею этой особой благодати. Единственное, что я могу, — поделиться личным опытом.
При обучении на отделении катехизаторов в нашей академической среде, где работают светские преподаватели, мы говорим о духовном знании. Но не просто сообщаем знания, а делаем это так, чтобы учащиеся творчески применяли их в своей жизни и осмысливали, ассимилировали, принимали как свои.

— Скажу, исходя из своего опыта, что знания в области истории, древних обрядов, традиций и даже особенностей быта иудейского народа, специфики сельского хозяйства снимают многие духовные вопросы и недоумения, связанные с текстами Священного Писания. Таким образом знание помогает верить и верить осознанно.
— Конечно! Есть же знаменитая формула Тертуллиана «Credo quia absurdum» — «Верую, потому что абсурдно». А есть другое изречение, которое мне кажется более приемлемым: «Верую, чтобы разуметь». Тут не просто интеллектуальное знание, а сплав знания, понимания и делания.
К сожалению, у нас не очень развит институт проповеди во время богослужения. Проповеди бывают очень однотипные. Священники поздравляют с воскресным днем или праздником, пересказывают Евангелие, которое читалось, и на этом — все.
И с литературой по Священному Писанию не лучше. Две крайности. Первая — просто пересказ Библии, в котором есть одна опасность: он отучает людей читать сам текст Священного Писания.
К сожалению, во время экзаменов бывают такие случаи, когда спрашиваешь у учащегося:
— Что написано в Священном Писании?
Человек начинает рассказывать.
— А точно так написано? Откройте, посмотрите.
Открывает, смотрит — нет.
— Откуда Вы взяли свой текст?
— Вот книжку прочитал.
— А само Евангелие читали?
— Нет.
Или другая крайность — это старые научные книги, где материал изложен очень схоластично. Помните, Окуджава пел: «Нужно что-то среднее. Да где ж его взять?» То есть нужна популярная литература разной направленности — нравственной, экзегетической и так далее. Такого нет. А это важно.

— Да, хотелось бы популярного изложения сложных тем — доходчивым, доступным языком. Чтобы проповедник или педагог мог так подать информацию, чтобы это было интересно слушать. Далеко не все способны «переварить и усвоить» твердую богословскую «пищу».
— Я с вами согласен на 100%, тем более, есть опыт такой работы. Мы пытались что-то делать. Но понимаете, в чем дело: для этого нужны авторские статьи или тексты на злобу дня. А чтобы написать качественную статью, необходимо проделать колоссальную работу, которая требует массу особо выделенного времени, и оно должно каким-то образом оплачиваться. Этого у нас, к сожалению, нет.
Мы с супругой до 2011 года преподавали в разных местах — в торговом колледже, в средней школе, пытались сделать лингво-культурологический класс. Вели предмет «Основы духовной культуры», сами его разрабатывали. Работали в Белорусском техническом университете, вели внеклассные занятия.

— То есть у Вас есть опыт работы с разной аудиторией.
— Да, и думаю, что современный учебник должен быть не таким, как те, к которым мы привыкли. Потому что сейчас можно любую информацию найти — книг, электронных текстов полно. Мне кажется, что учебник должен быть ориентирован на творческую работу самого человека, должен направлять его, чтобы тот сам работал с текстами, с источниками.

— Мой собственный опыт свидетельствует, что если есть желание разобраться, то сам откопаешь нужную литературу и изучишь ее. Интерес, пожалуй, – самый мощный стимул.
— Часто интерес или его отсутствие зависит от того, с кем или с чем человек впервые встречается в какой-то определенной теме. Расскажу из своего опыта. Когда я учился на богословском факультете Европейского Гуманитарного Университета, то, будучи по натуре историком, больше всего ею и интересовался. Преподаватель по предмету «Новый Завет» предложил нам в качестве основного учебника для подготовки к семинарам книгу архиепископа Аверкия (Таушева).
Я замешкался, прибегаю в библиотеку, а однокурсники уже всю литературу разобрали. Я к одному, к другому: «Дай почитать хотя бы на несколько часов!» Никто не дал. Почти в отчаянии снова иду в библиотеку: «А есть у вас еще что-нибудь по теме?» Мне дают несколько книг. Сажусь, начинаю читать, и мне становится крайне интересно, потому что я узнаю о Священном Писании много нового и недоумеваю: почему я раньше этого не знал и даже не думал об этом? Приходит понимание, что Евангелие — просто неисчерпаемый источник.
Еще интерес к предмету возникает тогда, когда ты встречаешься с интересным преподавателем.

— А расскажите о преподавателях отделения катехизаторов.
— Каждый наш педагог по-своему талантлив! Но если выделить… Александра Романовна Жилач (ныне покойная) долгое время была заместителем директора по учебной работе Школы катехизаторов. Начинала школьным учителем, работала в Министерстве образования, преподавала в воскресных школах, а потом пришла в Школу катехизаторов, когда она только образовалась, и посвятила ей всю оставшуюся жизнь.
Когда я начинал в Школе, она как раз собирала молодые кадры. И запомнилась мне тем, что, во-первых, заинтересовывала педагогов привносить что-то новое. А во-вторых, тем, что с ней всегда можно было посоветоваться в учебных и этических вопросах.
Когда я сам стал заместителем директора по учебной работе (в 2011 году), пришел на ее место, то понял, что хорошо, когда коллектив состоит из разных преподавателей, тогда они друг друга дополняют, и учащиеся привыкают к разнообразию. Ведь потом — будет ли выпускник заниматься катехизацией или получит знания только для себя, когда он выйдет в мир, там не будет одинаковых людей, не будет однообразной миссионерской базы.

— Как в притче про сеятеля, который сеет семя на разную почву…
— Поэтому катехизатору надо уже здесь, в училище, привыкать строить отношения с преподавателями и у каждого находить что-то нужное для себя.
Один из наших старейших педагогов — отец Андрей Евдокимов. Удивительный человек. Родом из Севастополя, отец его служил капитаном на корабле — морском кране постройки начала ХХ века. Он до сих пор на ходу, и его чуть ли не сам Николай ІІ посещал.
Отец Андрей вначале решил династию поддержать, учился в мореходке в Ленинграде, должен был в подводном флоте служить, но потом пошел в Московскую семинарию, а там — в академию. Служил в разных местах, и, наконец, попал в Жодино. Сколько я в училище, столько он преподает здесь. Этот священник отличается простотой в преподавании, а с другой стороны, пастырской мудростью, очень глубоко все дает. Ко всему прочему, у него огромная по нынешним меркам семья — 10 детей, причем последний родился в начале 2020 года.
Еще расскажу про отца Владимира Уварова. Он родом из Западной Украины, из Закарпатья. Учился в Московской семинарии, затем в Киевской духовной академии. Этот преподаватель ценен именно как пастырь. Он один из опытных духовников епархии. Именно поэтому преподает в училище христианскую этику. Может быть, он не расскажет какие-то нюансы различия этических систем античности, средневековья или разных религиозных конфессий, но христианскую этику изложит учащимся, исходя из своего пастырского опыта.

— То есть получается прикладная дисциплина, а не чистая теория?
— У него — да. А это нам как раз и нужно…
— Да, без наставника, который может лично, устно передать свой опыт и знания, трудно учиться чему-то новому. И вспоминается у апостола Иоанна Богослова: «Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами, а надеюсь прийти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна».

— Конечно. Поэтому в 2020 году начались проблемы, когда мы с марта ушли на «удаленку». Сейчас пытаемся осуществлять гибридный вариант, когда люди, которые здоровы и не боятся заболеть, ходят на занятия, а остальным мы транслируем их через Instagram, особенно 1-м и 2-м курсам.

— А Ваши учащиеся — какие они?
— Вообще, у нас много ярких учащихся. Задают много вопросов. И это важно.

— Вопросы свидетельствуют, что человеку интересно.
— Это первый момент. А второй — это важно для тебя самого. Потому что я уже не один раз ловлю себя на такой штуке, что когда что-то рассказываешь, особенно по основам веры (просто передаешь то, что тебе самому об этом в свое время рассказали), и учащиеся задают вопросы, то ты сам начинаешь глубже и, так сказать, личностнее осмысливать свою информацию.

— Бывают весьма полезны провокационные вопросы. С неверующими это часто случается. Они спрашивают о том, что для верующих — априори, не требуют доказательств. То же Писание для них не авторитет. И поди, найди нужные аргументы!
— Я люблю такое. Более того, провоцирую людей задавать вопросы, которые они себе еще не задавали или боятся это сделать. Мы вправе задавать подобные вопросы — Богу, нашему духовенству, себе. И если они для нас действительно важны, то мы получим ответы, если будем искать их.

— Если будем честны перед Богом и перед собой. То есть Вы призываете людей к честности.
— К честности и к пытливости. Если христианин призван быть миссионером, то он может им быть только тогда, когда сам что-то понимает.

— Веровать и разуметь. Потому как голые формулировки, которые не пропустила через себя, не разобралась в них, я не смогу донести до другого.
— Апостол Павел пишет, что заповеди должны быть написаны не на каменных скрижалях, а «на плотяных скрижалях сердца», то есть должны стать внутренним убеждением.

— В течение нашего разговора мы все время возвращаемся к вопросу личного понимания, осознания, убеждения, знания. Получается, что духовное образование помогает в первую очередь личностному росту человека. А уже исходя из него, он может состояться как миссионер, катехизатор, помочь в духовных поисках еще кому-то.
— Именно так!

— И в принципе, если учащийся отделения катехизаторов в процессе обучения получит пользу лишь для себя и не обязательно станет кому-то другому передавать свои новые знания — это уже достижение?
— Безусловно. Для чего существует отделение катехизаторов? У него двоякая цель. О первой цели мы сказали. А вторая, которая вытекает из первой, — подготовка церковных специалистов. Но для того, чтобы получился церковнослужитель, нужна среда, почва, из которой он родится, ее тоже надо подготовить.

— Напоследок задам провокационный вопрос. Согласитесь, духовную пищу нельзя давать насильно. А то же слово «катехизация», «катехизатор» вызывает своего рода негативную реакцию, которая ассоциируется с неким навязыванием. Поступающих это не смущает? С каким настроением они приходят?
— Видимо, подобное представление о насилии есть в отношении всего духовного образования. Бывали у нас случаи, когда люди говорили: «Учиться сюда я пришла с опаской, думала, что меня на колени поставят и заставят лбом об пол — молиться. И все такое. А тут, оказывается, наоборот, вы учите свободе. Но свободе, которая всегда предполагает ответственность».
Когда мы опрашиваем людей, зачем они пришли в духовное училище, говорят: за знаниями, за системой и, что немаловажно, за общением. Оказывается, в нашей церковной жизни есть заметная проблема — на приходах мало общин в полном смысле этого слова. Обычно они есть на маленьких, немногочисленных приходах.

— Но в крупных столичных приходах непросто создать крепкую общину — постоянная суета, текучка, многолюдность. Много людей случайных — только свечечку поставить…
— У меня был опыт личного общения с баптистом, который перешел в Православие. Как только он стал православным, у него начались большие проблемы. Первая: когда он приходил на богослужение, то был никому не нужен. Человек хотел понять службу, но никого не волновало, что он чего-то не понимает.
В баптистской общине у него было много друзей, а когда он вышел оттуда, с ним некоторое время общались — надеялись вернуть обратно. Когда же поняли, что он не вернется, — отлучили от общины и прекратили всякое общение. И он оказался в одиночестве.
Потом он начал задавать мне вопросы, касающиеся проблем нашей церковной жизни, например: «А почему вы утренние молитвы читаете вечером?» Ну, что тут ответить? Начинаешь рассказывать про историю, Уставы. Он: «Извините, меня это не интересует. Я пришел не в театр, а в храм, где происходит реальное общение с Богом. Что, вам трудно утреннюю молитву утром совершать? А вечернюю вечером?» И это проблемы не только одного человека…

— Вопрос календаря, языка богослужения и так далее…
— Да, да, все это миссионерские вопросы. И когда начинаешь рассказывать: мол, для того, чтобы понять все, надо знать — это, это и это, человек говорит: «А зачем мне это нужно? Я просто хочу жить христианской жизнью».

— Давайте подытожим. За все прошедшие годы существования Школы и отделения катехизаторов какую тенденцию Вы видите — желающих учиться становится больше или меньше?
— Если брать 1990-е годы, когда Школа только открылась, было очень много людей — сотни на каждом курсе. А дальше статистика волнообразная. В начале 2000-х был спад. Потом, к 2011-му году, когда в качестве директора Школы катехизаторов пришел отец Иоанн Задорожин, а я стал заместителем, снова был подъем. К 2014-му году, когда мы вошли в состав духовного училища — плато, примерно стабильная ситуация, и так держалось до 2020 года. Сейчас спад — но это понятно.

— Значит, в принципе количество мирян, желающих получать духовные знания, серьезно не уменьшается.
— Есть другая тенденция — духовные знания хотят получать не только минчане, но и люди из регионов.

— Но духовные училища есть в Орше, там богословско-педагогическое, миссионерское, регентско-певческое отделения; в Витебске: регентско-певческое, иконописное отделения и курсы флористики; в Гомеле есть епархиальные библейско-богословские курсы. Чем обучение там отличается от училища в столице Беларуси?
— Этих училищ недостаточно. Ведь жителям районных центров невозможно ездить в областной центр или в монастырь, при котором действует учебное заведение. Такие школы (разного уровня) нужны если ни в каждом благочинии, то во всех более-менее крупных церковных центрах.

— Какие перспективы духовного обучения для мирян в Беларуси Вы видите?
— Наверное, нужно сделать что-то вроде дистанционного образования, как, например, в Православном Свято-Тихоновском университете в Москве. Там дают творческие задания, есть разные формы онлайн-экзаменов, вебинары, семинары, изучение Священного Писания. И это интересно. Дистанционное образование надо строить так, чтобы опора была не только на онлайн-лекции, но и на самостоятельную творческую работу человека.
Либо второй вариант развития — открывать и развивать духовные учебные заведения, подобные нашему, в регионах. Я, в принципе, за этот вариант. Когда к нам обращаются из разных регионов Беларуси, я всегда предлагаю — обращайтесь к своему духовенству, проявляйте инициативу, а мы постараемся помочь в той форме, которая будет удобна и наиболее эффективна: отдельными лекциями или целыми курсами, методическими разработками, в организационной работе…